Да я крут, оказывается…
— Мне показалось… Или они чего-то испугались? — тихо прошептала рядом со мной Кострома.
Я уже открыл было рот, чтобы обиженно высказать ей: мол, не надо сомневаться в моём внезапно проснувшемся ораторском таланте…
Но тут сзади послышался низкий рык.
Он был такой низкий, что я не столько звук слышал, сколько ощущал вибрацию. И, боясь даже представить себе существо, которое его издаёт, я резко развернулся…
— Мамочки родные! — присвистнул в этот момент Витя.
В общем и целом, я был с ним полностью согласен… Но предпочёл бы выражения покрепче!
На краю снежной стены у края дороги, на широких лапах с тёмно-синими, почти чёрными перепонками, стояло белоснежное пушистое существо.
Росту в нём было где-то под три метра, и это в холке. Длинная белая шерсть покрывала всё тело, заснеженными космами свисая по краям лап. Маленькие глазки — две пары, к слову — внимательно смотрели на нас. А полукруглые ушки активно двигались — видимо, это существо с интересом к чему-то прислушивалось.
— Какой милаха… — упавшим голосом оценила Кострома. — Надеюсь, он кушает бамбук…
В этот момент существо так широко распахнуло рот, что у него голова как будто раскрылась на две половинки. И снова зарычало, открывая двойной ряд передних острых зубов. Хорошие такие клыки… А ещё я даже отсюда рассмотрел плоские задние зубы с бороздками — видимо, для лучшего перемалывания вкусного и полезного мяса.
— Бамбуком не обойдёмся… — понял я, доставая револьвер.
Зачем? Ну, вероятнее всего, чтобы застрелиться! Моя винтовка была сейчас у Кэт, так что… Оставалось лишь надеяться, что кинетической силы пули из револьвера хватит, чтобы сделать этой твари хоть немного больно.
А если не получится, то последняя пуля — для меня! Я как представил себя на этих милых плоских с бороздками зубах, так и забыл о страхе смерти! Сразу же!..
Тем временем «пушистик» осторожно нагнулся над дорогой, а потом так же осторожно спрыгнул вниз. От приземления многотонной туши с шестью ногами земля ощутимо вздрогнула. Как и почему эта туша не проваливалась в снег — понятия не имею. Возможно, всё дело в этих милых синих перепонках?
— Копейщики, строй! Стрелки, стрельба по команде! Залпом! — рявкнула Кострома, вскидывая винтовку, пока копейщики суетливо сбивали перед нами что-то вроде македонской фаланги или строя пикинёров.
И тут над краем снежной стены показалась вторая тварь…
Она была самую малость поменьше и снег приминала ещё слабее. А вот, когда она спрыгнула вниз, земля задрожала так же сильно.
— Ладно… Стрелки, огонь! По готовности! — сориентировалась Кострома, и в тот же момент грянул слитный залп.
Возможно, расстояние в тридцать метров великовато для «слонобоев», револьверов и мушкетов… Но всех охватил такой ужас при виде этих многотонных мишек, что желания знакомиться с ними ближе ни у кого не возникло.
Я видел, как зашевелилась шерсть на теле «пушистика» от многочисленных попаданий… Я видел, как пули били ему в морду, заставив резко пригнуть голову. Я не видел только одного… Крови! Ни коричневой, ни почти чёрной — никакой! Все пули были остановлены повышенной мохнатостью этого снежного гиганта.
А сам он начал плавный разгон. Следом за ним стартовал и его родич. А вниз уже прыгал третий «пушистик»…
Не знаю, чем бы всё закончилось: шансов выжить у нас было не ахти как много. Но во время атаки монстр, бежавший первым, снова зарычал…
И тут раздался один-единственный выстрел.
Он был почти неразличим в зарождающемся рёве. Прозвучал сухо и по-деловому. Но какой у него был эффект! Монстр резко оборвал рёв, получив пулю в открытую пасть. А затем оглушительно хрюкнул и резко опустил переднюю часть тела на землю. При этом он продолжал двигаться по инерции, сгребая перед собой снег…
А Кэт опустила мою винтовку и щёлкнула затвором, хладнокровно глядя на приближающуюся тушу. В то время как все стрелки и даже задний ряд пикинёров, открыв рты, смотрели на неё. И я даже не знаю, чего в этих взглядах было больше — восхищения или страха. А я вспомнил шутку Славки, что неважно, куда попадёт его сестра — выстрел в любом случае будет смертельным.
«Пушистику» не повезло… Просто не повезло встретиться с Кэт… Но мы забыли о двух его сородичах! И пришли в себя только в тот момент, когда земля снова вздрогнула. Это третий гигант спрыгнул со снежного наста на расчищенный нами путь.
Стрелки тут же принялись перезаряжать свои орудия смертоубийства, а копейщики покрепче вцепились в длинные древки пик. Вторая тварь атаковала без рыка, перепрыгнув через мёртвого собрата — и обрушилась на нас сверху.
К счастью, прыгать, как «богомолы», она не умела. Приземление завершилось на остриях пик, и копейщики даже не пытались удержать эту тушу сами, вместо этого уперев пики в землю. Раздался оглушительный треск. Возможно, это пики так выражали свой протест, а, возможно, кожа чудовища. Возможно, протест был даже совместным! Как бы то ни было, нам повезло: «пушистик» сам напоролся на наше оружие.
И вот теперь эта тварь ревела во всю мощь лёгких. Ревела от боли и страха. И этим страхом заразила третью товарку, которая сначала резко оттормозилась всеми шестью лапами, чуть не закопав первого убитого «пушистика», а потом — нервно размахивая задницей, рванула прочь.
Её раненая товарка тем временем дёрнулась ещё несколько раз, орошая копейщиков потоками тёмной и густой, как кисель, крови… А потом всё-таки повисла на пиках, медленно сползая вниз.
Я убрал револьвер в кобуру, так и не сделав ни одного выстрела. А копейщики начали вылезать из-под туши, боясь быть придавленными несколькими тоннами мяса, кожи, меха и костей.
«Почему эти мишки так упорно лезли к нам? — подумал я. — Это ж самоубийство! После гибели вожака обе зверюги должны были сбежать!..».
— Думаю, это что-то вроде инстинкта, — сообщил мне СИПИН. — С учётом наблюдений за периодическими войнами бестий, а также зафиксированными нашествиями разных тварей… В общем, была выдвинута теория о том, что вся фауна планеты состоит из нескольких почти изолированных биомов, которые практически не пересекаются. И фауна более бедных биомов вынуждена искать дополнительные ресурсы за пределами привычного ареала обитания. Но это пока неточно и требует подтверждения!
— Пустыни, ледяные шапки… А ещё что? — спросил я, а потом догадался: — Стоп, горы! Ты ведь даже говорил о контракте на исследование системы долин!
— Да, такова теория. Главное, что она объясняет такую агрессию этих обитателей ледников. Они пришли сюда не для того, чтобы себя жалеть. Инстинкт гонит их вернуться обратно либо хорошо откормленными, либо не возвращаться вовсе. Им просто нет места в своём биоме.
— Но откуда тогда берутся лишние особи? — уточнил я. — Раз ресурсов не хватает?
— Из моря, само собой, — ответил СИПИН. — Все известные нам биомы в той или иной мере стараются набрать всё необходимое для своего существования из моря. Но выходы к морю практически у всех бедных на ресурсы биомов ограничены.
И тут я понял одну жутко важную, но неприятную штуку… Этот мир не успокоится! Не успокоится, пока сам человек не доведёт число местных хищников до приемлемой цифры. Лишь тогда их армии перестанут покидать скудные на ресурсы биомы, чтобы найти, что поесть, и притащить еду другим жителям своей родины. Хотя бы в виде жирного и обленившегося себя…
Этот мир не подходит человеку. Не такому изнеженному и безрукому, какими были мы. И сотни тысяч загубленных жизней — лучшая тому иллюстрация. Но я понимал, что мы уже не сдадимся. Не опустим руки, не остановимся, не ограничимся маленьким клочком земли. Мы вступим в эту борьбу. Вступим — и победим. Потому что иначе мы не умеем.
Глава 21
Однозначно планосоставительная
Дневник Листова И. А.
Триста шестидесятый день. Марш под тенью вьюги.
Мы снова шли. Теперь уже догоняя колонну «уставших» беженцев, испугавшихся местных мишек. Судя по скорости движения, усталость их пока не достигла того критического уровня, когда люди падают и больше не могут идти. Они пока достигли только стадии звёзд футбола с родной Земли, когда те падают, орут, делают вид, что им очень больно — и им веришь!