— Я поговорил сначала с ней, а потом с отцом, — кивнул блондин на Пиату, — Потом вместе поговорили. Отец уже в курсе того, что ты наворотил в Америке, поэтому хочет, нет, требует, чтобы Азовы от тебя дистанцировались. Демонстративно. Не совсем, не хмурься, друг, но достаточно, чтобы нас никак не связывали с тем, что ты тут устроил, и уж тем более не связывали с каваром. У нас сейчас все контракты с волшебниками встали, потому что ты, ну…
— Перепугал всю их клику до судорог, — вздохнула Кристина, указывая пальцем на стол, — Мы во всех утренних газетах, Кейн.
— И как это связано с Пиатой? — решил уточнить я, — Вы не подумайте, что я против, наоборот, но…
— Если наоборот, то может быть, дашь согласие, а потом мы пойдем к тебе в кабинет и поговорим? — намекнул Костя на серьезный разговор.
— Конечно, дам, — кивнул я, ухмыльнувшись, — Теперь хоть буду требовать с неё мыть полы за все те покраденные плюшки, начиная с академии!
— Нет! — глазищи высоченной блондинки наполнились ужасом, — Так нельзя! Кристина, ой, то есть, хозяйка, спаси меня!
— Это были очень вкусные плюшки, — со знанием дела покивала княгиня, — За такие не грех и дважды вымыть…
— Нееет!
Оставив всех, включая блондинку, веселиться, мы с Костей прошли в мой кабинет, где мне и была рассказана политика уже нашей партии. Азовы демонстративно дистанцируются, но, передавая мне Пиату, обязывают сами себя поддерживать связь, потому как вассальный договор действует и в таком случае, а сама эйна этому миру не принадлежит, она регулярно должна бывать на родине. Таким образом мои союзники выгадывают максимум в политическом плане.
— Кроме того, ей со мной будет банально скучно, — развел руками Константин, — После академии меня упекают на Урал, командовать новым взводом пограничных егерей, а там мы обкатываем последние модели доспехов. Вместо пятерки брони, вокруг меня всегда будет минимум сотня, так что…
— Погоди, то есть тебя от меня отец отодвигает особо? — нахмурился я.
— Еще бы, — грустно усмехнулся Азов, вставая, — Ты тут таких дел наворотил. Кстати, идем со мной.
Он открыл портал, а через пятнадцать минут я уже любовался на сидящую в темнице сырой Арию фон Аркендорф. Красноволосая девушка чувствовала себя неплохо, проводя время с винишком и немузыкально завывая какую-то песню. Даже, можно сказать, получала удовольствие.
— Вот, забирай, — с виноватым видом сообщил мне мелкий блондин, — Это твое.
— С какой стати это моё? — поперхнулся я, — И что она вообще у тебя делает⁈
Благородная узница с чувством взяла высокую ноту, поперхнулась, заляпала себе грудь вином и начала бурчать ругательства. Нас, шепчущихся за дверью, она не замечала.
В ответ мне тем же шепотом была поведана трагичная история о невесте предательнице и депрессии, которую мужественно прятал от меня друг. Только вот на Ларинене меня не было, поэтому прятать ничего не хотелось, и когда некая Ария сильно попросилась навестить некоего Дайхарда с объяснением, что она должна забрать попугая Фурио Медичи, Константин счел это подозрительным. Попугая итальянцу передали, а вот девушку попросили остаться и ответить на несколько вопросов близкому другу этого самого Дайхарда. Отвечать та наотрез отказалась, от чего и угодила в кутузку.
То есть, Азов сыграл роль Почты России. Письмо до адресата не дошло.
— Я был пьяный, грустный и злой, а она наглая и высокая, — пожаловался мне тюремщик, — Ну и… решил её придержать. Подозрительная она.
— Костя, за ней люди стоят… — простонал я, — Серьезные…
— Откуда я знал⁈ — буркнул парень, — Сказал бы мне. А то ходют тут разные…
Так вот что Синдикат на меня взъелся. Красовского прячу, баронессу Аркендорфа у них украл, еще бы они не злились, на ровном месте такие подставы. Костю сдавать нельзя, никак, так что придётся принимать Пиату как искупительный дар (ага, подарочек! Она совсем обленится!), да и Арию забирать, а потом еще и дополнительно обрабатывать, чтобы не раскололась, кто и где её в плену держал.
Тем временем поддатая пленница принялась стаскивать с себя заляпанную винищем блузку, так что пришлось отвернуться от оконца. Константина отворачивать не потребовалось, он все равно головой не доставал. Мелочь, а приятно.
— Ладно, забираю! — обреченно махнул я рукой, — Но лучше бы ты её не трогал.
Что-то косячат в последнее время мои близкие. Принимают неожиданные и странные решения. Видимо, я их мало под пулями таскаю. Подумаешь, мелочи, один жениться собирается (собирался), вторая ребенка носит. Надо пристальнее было следить за их тренировками…
— Привет! — открывая дверь, решил я состроить хорошую мину при плохой игре, — Я за тобой.
— Ой, — вяло сказала совершенно неодетая баронесса, падая на пол. Она, видите ли, в этот момент танцевала. Голой.
— Эээ… — сказал заглянувший за мной одиннадцатый сын графа, — Знаешь, что, Кейн? Я, кажется, передумал.
Ну да, это на первом курсе Ария была эффектной и развитой девушкой, а теперь она просто шикарная молодая женщина с формами, заслуживающими всякого уважения. Что сказать, Медичи повезло, старому жуку.
— Поздно. Ты сам раздарил всех своих женщин, — фыркнул я, — Ищи теперь новых на Урале.
— Да погоди ты!
— Поздно! — весело гаркнула лежащая баронесса, целомудренно закрывшаяся, насколько это было возможно, ладошками, — Костя, зови своих мелких, я тебя бросаю! Бу-га-га-блэээ…
— Пить с утра — это моветон, — наставительно сказал я занятой извержением баронессе, вынося графьего сына вон, — Действительно, позови, пусть ей помогут…
Спустя десять минут баронесса фон Аркендорф была готова к транспортировке в одетом, умытом, но слегка спящем виде.
— Ну что же, — Константин протянул мне руку, в которой был сложенный тетрадный лист, — Держи. Это список наших бастардов и номера их разговорников, если понадобится срочно куда-то переместиться. Мы не будем отменять Стамбульский договор, но и обнародовать его тоже. На этом, думаю… все. Расстаемся надолго, Кейн. Родня требует.
— Понимаю, — кивнул я, кладя похрапывающую Арию на стол, а затем крепко обнимая друга со словами, — Странно это — прощаться с тем, к кому всегда можешь попасть, но да, мы тут кашу заварили будь здоров. Береги себя.
— И ты тоже. Извини… за неё.
— Да ладно…
— Я вам дам «да ладно»… (сердитое женское бурчание)
Вступив в свой кабинет с прекрасной девушкой на руках (и оставив за спиной грустного аж по двум причинам друга), первым делом я наткнулся на заинтересованный и слегка возмущенный взгляд жены. Та тоже не бездельничала, а в данный момент держала нашу дочь, не желающую отпускать кота. Мишлен с вымученным выражением на морде восседал на руках у Пиаты, помогающей разорвать эту порочную связь. Все участники трагикомедии уставили на меня. Включая кота.
— Дорогой, что это? — ровным тоном поинтересовалась княгиня.
— Азов на сдачу дал, — слегка потряс я добычей, вызывая возмущенное бульканье, — Надо будет пристроить.
— Понятно, — кивнула мне супруга, — Положи пока на диван и помоги нам. Алиса капризничает.
— А что княжне изволится?
— Ей изволится ехать к нашим располагающимся подданным, а там она обязательно устроит суматоху. Необходимо принять меры. Очередной парад гоблинов нам тут сейчас не нужен. Большой Совет Герцогов на носу, а ты там главный гость.
— Хозяин, а можно собака будет жить со мной? Его выражение морды напоминает мне о прошлом хозяине, бросившем меня здесь на волю судьбы.
— Боже мой… — пробормотала Ария, не раскрывая глаз, — Куда я попала?
Глава 22
— Уф… туго. Ослабь, — попросила Кристина.
Кивнув, я подошёл к ней сзади и, взявшись покрепче за ворот силового доспеха, начал приспускать систему креплений внутри него.
— Так хорошо, — буркнула жена, — Теперь попробую.
Доспех с легким шипением и клацаньем закрылся.
«Последняя осень», моя личная модификация «черной осени», смотрелась на супруге обворожительно, как только может смотреться костюм почти абсолютной городской защиты на жене для мужа, собирающегося оставить её в замке, а самому уйти по делам. Сейчас жене могло навредить только крупнокалиберное орудие или забежавший во дворец кабан. Ну или кто-то наподобие кабана.