— Итак, появляется Каскад… — задумчиво бубнил я, — … что проходит для местных почти незаметно, потому что гоблины быстро и решительно закрывают другие порталы. Но выжившие есть, крестьяне бегут, они докладывают местному пану. Тот, сделав неправильные выводы о происходящем, думает, что едет закрывать обычный портал. Плевое дело, докладывать наверх — не докладывает. Пропадает вместе со своими людьми, а оставшиеся на хозяйстве, привычные к эскападам хозяина, не торопятся сообщать королю. Так?

— Местное разгильдяйство дало очень много времени этим зеленокожим хитрецам, — слабо улыбнулся лорд, прислонившийся плечом к дереву и курящий свою неизменную сигарету, — Ваши пленники поделились знаниями о пяти деревнях, мирно живущих под «гнетом» гоблинов на расстоянии двух дневных переходов отсюда. Скорее всего, там сплошь женщины, дети и старики… гм, не в этом суть. Они здесь обжились, наладили связи, разведку, вступают в переговоры с противником.

— Вступают. Значит, им есть что предложить, — хмыкнул я, — Вояк они переманивают простым предложением не убивать, с польскими крестьянами вообще вопрос плевый, что остается?

— Мы не знаем, что они предложили тем, кто участвует в… «гонке», — с запинкой проговорил курящий лорд, — Русский император мог бы спокойно нагнать сюда и двадцать, и тридцать тысяч солдат, мог бы отозвать бастующих ревнителей, мог бы пойти на сделку с волшебниками, как ты и говорил. Но ничего этого не происходит. Он, хитрый и умный человек, правитель, но при этом позволяет засланным силам вовсю морально разлагаться, делая ставку на… нас. Почему?

— Думаю, по той же причине, почему гоблины оставили у нас на пути лишь людей, с приказом повыбивать небронированных, а сами держат свои основные силы сейчас между Оплотом и венграми, — развел руками я, — но не могу сформулировать эту причину. Всё слишком напоминает…

— … игру, — перебил меня альтер-эго, — Игру, в которой есть правила, которые известны игрокам, но не их фигурам.

— Ограничение на количество сил, на качество, это чуть ли не одновременное наступление всех заинтересованных сторон, — начал загибать пальцы я, — «Последний довод», о котором нам говорил Ватрушев. Да, это очень всё похоже на игру.

— Что будешь делать?

— Участвовать. Больше ничего не остается.

Из этих болот убежать можно только под крыло к Аксисам, а это будет отсроченной смертью. Как только Великий Дом поймет, что моё умение управлять электричеством не передастся потомкам, они тут же меня похоронят, получив, причем, прекрасный большой бизнес. С другой стороны, сыграв снова на стороне Петра Третьего (и выиграв), я получу желаемое — свободу. То есть опалу, конечно, но свободу.

— У гоблинов нет автоматического оружия, кроме трофейного, которым они не пользуются, — добавил прислушивающийся к крикам солдата-переводчика лорд, — Нет гранат или чего-то подобного. Пистолеты-дробовики, высокоточные винтовки с обоймами на шесть патронов, холодное оружие. Шансы у нас очень неплохи. Полтора дня марша, Кейн, вломимся прямо на территорию Оплота, запустишь Резонанс и всё. Знаю, что так просто не будет, ты знаешь тоже, но как курс действий… как тебе?

— Как будто у нас есть другой выход, — поморщился я, — Сам же знаешь, всё это лишь оболочка.

Под которой скрывается пробужденный Гримуар Дурака, заваривший всю эту кашу. Наверняка мы видим лишь маленький кусочек устроенного им бардака. Где-то, наверное, кипят интриги, заговоры, идут торги. Сталкиваются интересы многих могущественных людей, лишь затем, чтобы разлететься в разные стороны, когда «детонирует» очередной узел хаоса. Наверняка и у гоблинов есть свои надежды, цели и мечты, а может быть, даже планы на тех людей, кто им доверился.

Надо постараться и остаться в этой каше одним куском.

Кстати, где там Пиата? Надо ей сообщить, что к её хозяину теперь у окружающих повышенный интерес. Истинный — это буквально ходячее спасение откуда угодно.

Глава 13

Раньше в своей жизни я неоднократно попадал во внутреннее пространство, находящееся то ли в моей душе, то ли в голове, то ли в книге. Иногда сам, иногда был затащен, что, в общем-то, мелочи. Здесь меня ждали лорд Алистер Эмберхарт и даймон Фелиция, делящие это пространство пополам… тем более, оно было похоже на комнату, выполненную в двух разных стилях. И, конечно, книга на своей причудливой подставке-канделябре. Тихое уютное место, где можно поговорить с внутренними демонами, обсудить планы, слегка выдохнуть от всей этой жизни.

Только на этот раз был нюанс, даже два.

Первое — я был обдолбан в хлам, валяясь на свободной софе, принадлежавшей ранее Фелиции. Не просто в хлам, а почти до состояния комы. Лежал, ловил вертолеты, обрывки мыслей никак не складывались в общую картину. Хорошее состояние, расслабленное, дремотное, вроде того, что иногда чувствуешь с утра, позволяя себе поваляться подольше в постели, но куда сильнее. Правда, с отчетливым привкусом тревоги.

Почему? Потому что я не мог покинуть это самое внутреннее пространство, что раньше удавалось, лишь стоило применить волевое усилие. Да, думать почти не получалось, но сообразить, что что-то не так, а затем попробовать «проснуться» — для этого много мозгов не надо.

Попыток, впрочем, не оставлял. Расслабуха и тревожность плохо сочетаются, первая отступала, вторая нарастала, и я, даже находясь в состоянии еле слышно мычащего овоща, проявлял всё большую и большую активность, пока, наконец, не грохнулся с софы, порядочно расквасив себе нос. Боль тут же начала прокладывать красную дорожку как по полу, так и для моего сознания, начавшего куда быстрее собираться в нечто, способное к мыслительной деятельности.

— Наконец-то, — раздался знакомый глубокий голос моего альтер-эго, когда я, кашляя и шмыгая носом, принялся вставать с пола, — Ты пришел в себя.

— А врезать мне по морде раньше было… не судьба? — прохрипел я, пачкая красным обивку софы.

— Нет, — хмыкнул лорд, — Твоё сознание оказывает на это место формирующий эффект, если ты не знал, а это значит, что если ты не готов почувствовать боль — то её здесь и не будет. Подсознательно готов. Проще говоря, я был бессилен. Но до этого момента несколько раз швырял тебя в горящий камин, просто… чтобы выпустить пар.

— Нас… предали? — упал я на софу, закидывая голову на спинку, чтобы унять кровь. Воспоминания появлялись одно за другим и ни одно из них не радовало. Совершенно.

— Ну конечно нас предали, — тяжело вздохнул лорд, — Разве могло быть иначе?

После засады в лесу мы ускорили марш, быстро выйдя на удивительно большую деревню, к тому же, сильно перенаселенную. Польские крестьяне, старики, женщины и дети, удивительно спокойно смотрели, как мы вваливаемся на их территорию, водя стволами по сторонам. Тысячи две людей вышли нас встречать. С таким мы столкнуться не ожидали, но путь через деревню был единственным твердым и надежным к нужному нам броду через небольшую, но бодрую речушку с невыговариваемым польским названием. Поэтому мы прошли насквозь, ожидая, что в любой момент засвистят пули. И планируя использовать этих самых крестьян как щиты, если прижмет.

Но нет, их не было. Ни пуль, ни обидных выкриков, ни злых взглядов. Ничего. Зеваки просто провожали нас взглядами, даже не пытаясь прятать лезущих вперед любопытствующих детей. Парадина подобная странность выбесила, я еле-еле уговорил его не устраивать привал после брода, чтобы устроить допрос с пристрастием паре местных жителей. Хорошо кончиться подобное не могло никак — за рекой начиналась территория Оплота и нам вменялось как можно быстрее её штурмовать. Ломиться вперед, паля из всех стволов и принимая ответные пули на силовую броню…

Только никто не стрелял. Никто не сидел на деревьях, выцеливая белобрысую голову Азова, которого прикрывала целая дюжина людей в броне. Никто не наблюдал за нами издалека, Пиата, крохотная Пиата в её зеленом костюме с капюшончиком, обшаривала раз за разом все окрестности. Она находила засидки, шалаши, землянки, специально оборудованные места для стрелков на деревьях, находила всё это во множестве… но никого живого.