«…Переходя горы, ты проломил череп одному местному хищнику…».

— Борода, а вы не посмотрели, кто на перевале воняет? — спросил я у рыбака.

— Вано, вот даже обидно такие вопросы слышать! — оскорбился тот. — Конечно же, НЕТ! Я что, по-твоему, тот человек, который подходит к разлагающемуся трупу и внимательно его осматривает?!

— Тише, тише… — попытался успокоить его Кукушкин.

— Да какое «тише»?! — взревел Борода. — Это что за наезды?!

— Это просто вопрос был, — совершенно спокойно ответил я. — Чего ты кричишь? Просто мне надо понять… Там, случаем, не хищник лежит?

— Хищник! — краснея и бледнея, подал голос Серый, а затем посмотрел на уставившихся на него Лёху и Бороду. И признался. — Ну я в сторону отходил… Видел… Там башка горной кисы лежала на кучке камней… Чё вы?

— Нафиг ты туда пошёл-то? — удивился Лёха.

— Да я не туда шёл! — возмутился Серый, а потом сник. — Ну ладно… Просто любопытно было…

— Грёбаный извращенец! — с омерзением констатировал Борода, и мне стало обидно за любознательного парня.

— Завидуешь, что ли? — удивлённо спросил я у Бороды, и пока главрыбак хватал ртом воздух, повернулся к Кукушкину: — Иваныч… Я, кажется, знаю, где искать!

— Что? — удивился мэр, а потом, видимо, догадался, округлил глаза и задал вопрос, глупее которого выдумать не мог: — Где?

Затем ещё подумал… И снова догадался:

— Там?!

— Там, почти уверен!..

— А знаешь, Вано? Извращенец тут ты! — неожиданно заявил Кукушкин. — При чём тут мёртвая голова?! Зачем?!

— Во мне умер Волан-де-Морт! — признался я. — Без памяти и не приходя в сознание, я готовил крестражи.

— Эй! О чём речь-то?! — возмутился Борода. — Я, между прочим, это старьё попсовое не читал!

— Ладно, с горной кисой мы разобрались… А первый крестраж какой был? — не обращая внимания на реплику главного рыбака, спросил у меня мэр.

Я промолчал.

— Убитый в лесу собственным рогом через жопу бычара — твоих рук дело? — Кукушкин выгнул бровь.

Донесли уже, сволочи!.. Вот так, ничего в большом городе скрыть нельзя!

— Рог обломал — было! — сообщил я и, прицелившись, ловко выхватил из рук мэра пропуск к Алтарю. — А дальше — это он, наверно, сам! Просто осознал всю глубину своей пагубной зависимости от ягод[a1] ! И… Я даже не помню, как он это сделал!

Последние слова я кричал на ходу, удирая от ошалевшего взгляда Кукушкина.

— Вано!.. Ты, едрить тебя, не Волан-де-Морт! — громко неслось мне вслед, перекрывая хохот под навесом. — Ты грёбаный живодёр! Но если ты прав!..

А дальше донеслось уже издалека:

— Я всё прощу!..

Когда через полчаса я вернулся, под навесом меня ждали: Борода, Ольша, Витя и, само собой, Кукушкин.

— Вот! Я же говорил, что он там задержится! — увидев меня, сказал мэр. — Вы все, как доступ получаете, развлекаетесь там полчаса, никак не меньше!

После чего он вопросительно посмотрел мне в глаза. А я молча (и гордо!) выложил винтовку на стол. Затем раскрыл рюкзак, который прикупил по старой цене, и положил на стол сто патронов в упаковках по десять штук. Потом снова залез в рюкзак… И вытащил четыре лечебных набора, подтолкнув их Бороде.

— Четыре лечилки! Задолжал ребятам, Лёхе и Серому! — пояснил я.

И скромно промолчал о том, что внутри рюкзака ещё осталось две сотни таких же лечебных наборов… Вместо этого я вытащил набор для чистки оружия и полулитровый пузырь с оружейным маслом. На фоне оружия и патронов стоили они сущие копейки! Тысяча баллов за набор. И пять сотен за масло.

— А что я ещё двадцать стульев купил — не критично? — с самым невинным видом уточнил я.

Собственно, из-за стульев я и задержался… Помощников у меня не было. А кто пытался стопку таких стульчиков носить — знает, что больше десятка на себе не утащишь. Просто неудобно.

— Ну, если нужны для инструмента — то пожалуйста! — отмахнулся Кукушкин. — А теперь давай по порядку: почему ты решил, что оружие там, где воняет?

И мне пришлось долго и подробно рассказывать. Причём то, о чём я говорить не хотел. В глазах слушателей эмоции менялись по мере моего рассказа…

Ужас от расправы над быком сменился ещё большим ужасом. Видимо, от того, что самое начало расправы и выдранный рог я ещё помнил…

Затем на лицах мелькало веселье от того, как я слышал СИПИНа, а он меня нет…

А потом выражение глаз у всех до единого стало мечтательным. Как раз в тот момент, когда я поделился своими догадками, где спрятана моя пиратская нычка…

— Так что… Подозреваю, что там, у мёртвой головы, оружие и лежит, — закончил я свою речь. — Прошу учесть, что я был не в себе! По причине воздействия на меня психоактивного вещества, содержащегося в ягодах, найденных в лесу во время выполнения общественно полезного задания!..

— Ладно! — милостиво согласился Кукушкин. — Сменим подпольную кличку «Живодёр» на «Флинта», как ты просил. И строго судить не будем. Один вопрос: когда?

— Завтра с утра выдвигаюсь!.. — ответил я, переводя взгляд на Ольшу. — А пока мне нужна точка на рынке! Прямо сейчас! Товар лежит, руки жжёт!

— Ольша, выдели навес! — приказал мэр. — Витя, выдели людей в сопровождение! Вано! Ты, в общем, один не ходи. И винтовку возьми! И патроны. И вот это всё…

— Это всё — набор для чистки оружия, — пояснил я. — И смазка оружейная. Это я бы оставил в капсуле. Кстати, неизвестно ещё, в каком состоянии там оружие будет…

— Я бы, между прочим, тоже сходил! — заметил Витя.

— Что, уже думаешь, как сразу оружие у нашего Флинта выцыганить? — усмехнулся мэр и одобрительно кивнул. — Правильно! Дерзай! В общем, идите!..

Кукушкин повелительно указал рукой на выход. И в этот момент прямо-таки напомнил всяких полководцев древности. Точнее, не их самих, а памятники им, которые не успели посносить «быэлэмы» и прочие модные в начале века на Западе сексуальные ориентации.

— И если найдём оружие, готовьте людей! — напомнил Кукушкин. — Будем пришлым рога обламывать!

— Как Вано, что ли? — с ужасом уточнил Борода.

— Хуже! — мрачно подтвердил мэр. — Чтобы с гарантией больше сюда не приходили! Даже если возродятся, ироды!..

[a1]Если что, раньше было: всю глубину своей вины

Глава 20. Определённо, по следу минувшего

Дневник Листова И.А.

День пятьдесят седьмой. Предчувствия.

Когда тебя не тошнит, не шатает, не мотает и ты не собираешься помирать, то дойти до нужного места не так уж и сложно. Можно даже за день. Наш отряд, покинув Алтарное с первыми лучами солнца, с его последними лучами уже практически был на месте. Ну почти…

Не сказать, что прогулка вышла приятной. Вокруг нас кипела жизнь — и не в самых своих приятных проявлениях. Пока шли до Страшной Пущи, мы были жестоко покусаны местной мошкарой. Одну мошку я даже поймал, чтобы разглядеть повнимательнее. Но лучше бы этого не делал…

Тварь напоминала блоху, только с крылышками. Отвратительная, коричневая, с бледным бежевым брюшком — пока кровищи не напилась. Как это всё развидеть, я не знал, но один плюс от изучения был. Отмахивался я теперь от мошек так, что ветряки бы позавидовали, а Дон Кихот и вовсе не подошёл бы — потому что его сдуло бы ветром.

В лесу тоже было полным-полно «кровососущих» и «мясожелающих» тварей. И маленьких, и не очень. Дело в том, что этих паразитов здесь хватало на «кормовые базы» всех размеров. На маленьких зверушек, на средних животных — а ещё, что самое неприятное, на больших, очень больших и просто огромных зверюг. Я даже не удивился бы, встреться нам здесь громадная многоножка с гигантской формы жизни. Может, поздороваться с бывшими соседями заскочила?

И если насекомые под «наш размер» просто раздражали, то блоха, рыщущая, видимо, в поисках тиранозада… В общем, она была таких размеров, что пришлось стиснуть челюсти, чтобы позорно не завизжать, как девочка, на весь лес.

И только в горах местное царство насекомых почти оставило нас в покое. Редкие залётные мухи и блохи сильно не мешали. Зато червей попадалось — хоть завались… Когда я шёл от берега моря, их здесь столько не было.