— Я устала вам доказывать по десятому кругу, — закатила глаза Анна Викторовна. — Просто спросите у своих дружков, что я с вами сделаю, если вы меня не освободите. Мне кажется, я их впечатлила.

— Ну же, попробуйте, — одобрительно кивнул Психотроник.

Анна Викторовна почуяла неладное, но, подавив волнение, активировала способность. Ничего не изменилось. Она запаниковала и попробовала снова. Психотроник снисходительно похлопал её по руке и протянул:

— Ты никчёмна. Не в целом, конечно, но перед нами — да. Ты ничего не стоишь. Ты могла одолеть Психотроников один на один, когда они не были готовы к нападению. Но сейчас… Сейчас ты в нашей лаборатории, где трудятся десятки Психотроников, где есть целый склад с защитными артефактами. Ты организовала прекрасную ловушку. Самой себе. Умница, — он провёл холодным пальцем по её лбу, словно делая разрез. — Когда мои коллеги изучат тебя, я вырежу твой мозг, законсервирую и добавлю в свою коллекцию. Люблю собирать диковинных зверушек.

Анна Викторовна с трудом сдержала слёзы, понимая, что проиграла. Она прикрыла глаза и услышала, как с тихим скрипом приоткрылась дверь. Анна Викторовна приподняла веки и увидела, как в комнату заглянула голова молодой девушки — она робко взглянула на Психотроника и протараторила:

— Жрец Мокоши требует немедленной аудиенции! Я попросила его подождать в комнате для посетителей, но он…

— Он не хочет сидеть и ждать, сложив руки, пока мою подопечную запугивают до смерти, — высокий седобородый мужчина распахнул дверь, аккуратно отодвинул девушку и перешагнул через порог. Увидев Анну Викторовну, он всплеснул руками и вскричал: — Как вы смеете так обращаться с живым воплощением Мокоши⁈

— Что? Воплощение? — Психотроник озадаченно уставился на Анну Викторовну, и ей показалось, что в его глазах промелькнул страх. Он подскочил и возразил: — Она не может быть воплощением, произошла ошибка. Перед вами жестокая убийца, которая…

— Вы желаете поспорить с Богом? — строго нахмурился Жрец.

— Нет, я не…

— Вот и хорошо. А теперь развяжите-ка многоуважаемую Анну Викторовну, мне нужно обсудить с ней подготовку к официальному посвящению. Всё-таки божественное воплощение появляется очень и очень редко, нашему поколению невероятно повезло стать свидетелями такого грандиозного события. Я уже сообщил об этом Императору, мы проведём церемонию в Москве, в Храме Мокоши.

Психотроник небрежно взмахнул рукой, и верёвки ослабли, Анна Викторовна смогла выпутаться. Неожиданно даже для самой себя, она нагло ухмыльнулась и спросила у Психотроника:

— Получается, что собрание всё-таки состоится?

Поздний вечер этого же дня, обитель Мокоши.

Богиня нежилась в тёплой ванне, в которой плавали сотни цветов, и попивала ароматный глинтвейн. У неё, как и у остальных Богов, не было потребности в еде или питье, но ей это просто-напросто нравилось. Особенно её слабостью было горячее мороженое — чего только люди не выдумают! Сегодня Мокошь впервые за неделю расслабилась — потому что смогла исправить свою ошибку. Она объявила женщину, которую одарила, своим воплощением. Теперь Перуну не подкопаться — Боги имели право одаривать свои воплощения чем угодно, это не регламентировалось Соглашением о Невмешательстве. Конечно, Мокошь немного коробило, что из-за собственной глупости ей пришлось сделать своим воплощением такую бездарность, как… Как там её? Анна? Впрочем, неважно. Мокошь потянулась за конфетами, когда по её обители пронёсся мощный раскат грома. Она вздрогнула, когда в ванную неспешно вошёл Перун. Высокий мускулистый мужчина с окладистой чёрной бородой — один из его человеческих обликов.

— Здравствуй, дорогая, — он вальяжно опустил руку в воду и брызнул в лицо Мокоши несколько капель.

— Здравствуй, — Мокошь попыталась соблазнительно улыбнуться, но её внутренности сжались от страха. — Соскучился по мне? Или, может, у тебя, наконец, закончился траур по той богиньке, что управляла кровью?

— Я за кое-чем пришёл, — хмыкнул Перун и ласково провёл по её груди, слегка задержав пальцы на твёрдом соске. — Если точнее — то за твоим сердцем.

— Надеюсь, это означает приглашение на свидание? — Мокошь фальшиво рассмеялась, ужас захлестнул её с головой.

В глазах Перуна сквозил мертвенный холод.

— Конечно, — подтвердил он и оскалился.

Глава 11

Академия Романовых, комната Виктории Столыпиной.

Посреди спальни стоял огромный длинный стол, заставленный разнообразными яствами. Жареное мясо, колбасы, вкуснейшие салаты — от овощных до фруктовых — и, конечно же, больше десяти видов десертов. Виктория вальяжно прохаживалась вдоль стола и поедала всё, что привлекало её взгляд. Поедала жадно, запихивая еду в рот пальцами и не обращая внимания на сыплющиеся крошки. Весь пол уже был устлан объедками — косточки хрустели под каблуками Виктории. Её желудок возмущённо бурчал, а к горлу подступала отрыжка, но она не останавливалась. Её аппетит рос с каждой секундой. Виктория с удовольствием проглотила бы весь мир — сжевала бы и проглотила, но… прийдётся обойтись говяжьим стейком. Проходя мимо зеркала, Виктория взглянула на своё отражение и поморщилась — платье заляпано соусом, с подбородка стекает мясной сок. Да уж, выглядит она сейчас отвратительно — как попрошайка-замарашка, которая… Виктория не успела закончить мысль, потому что её скрутил очередной приступ голода. Она оценивающе взглянула на персиковое пирожное — влезет ли? Или желудок всё-таки не выдержит и лопнет? Может, наведаться к белому фаянсовому другу и освободить немного места?

Кошка Матильда сидела на кровати, лениво вылизывая правую переднюю лапку, и с презрением наблюдала за Викторией. На кошачьей морде отчётливо читалось отвращение. Через несколько минут шерсть Матильды вздыбилась, а очертания её тела расплылись и начали разрастаться. Виктория и моргнуть не успела, как на её кровати появилась красивая девушка. Виктория по привычке называла её Матильдой, но уже знала, что её настоящее имя — Додола. И что эта девушка — не человек, а кое-кто намного… намного страшнее.

— Тебя не тошнит? — спросила Додола, скривив губы.

— Ну да, уже просится наружу, — кивнула Виктория. — Но это обычное дело, меня всегда тошнит, когда такое происходит.

— Нет, — Додола фыркнула и закатила глаза. — Я имею в виду, тебя от самой себя не тошнит?

— Мне говорили, что это нормально, — Виктория попыталась произнести фразу строгим уверенным голосом, но под конец сорвалась на визгливые, режущие ухо нотки. Поморщившись от досады, она продолжила медленнее: — Моя способность к поглощению… она требует, чтобы я поддавалась своим страстям. Ну, чтобы мои желания выполнялись. В последнее время все мои желания связаны с мужчинами. Госпожа Майер говорит, что это связано с взрослением и половым созреванием и что к двадцати пяти годам должно пройти. Или по крайней мере уменьшиться. Однако до тех пор она и её друзья, Психотроники, обещали выполнять все мои желания, — она нахмурилась и тяжко вздохнула, указав на ломящийся от еды стол. — Потому что, если не выполнять, происходит это. Сублимация. Если нет секса с человеком, в которого я влюбилась, то у меня просыпается голод. Я не могу это контролировать.

— Удивительно, что в тебе нашёл Перун, — Додола неспешно обошла Викторию по кругу, осматривая как диковинный экспонат. — Он никогда не делает что-то просто так. У всего есть цель, — она склонила голову набок и свела брови над переносицей. — Но ты… На тебя я бы не взглянула. Заурядная жадная девчонка с кучей комплексов. Даже если бы я любила людей, то от тебя мне бы всё равно хотелось блевать.

Виктория открыла рот, чтобы огрызнуться, но вовремя вспомнила, с кем разговаривает, и проглотила вертящиеся на языке слова. Она боялась Додолу и понимала, что та способна убить её за считанные секунды. Только защита Перуна спасла Викторию от неминуемой гибели. Додола же не собиралась останавливаться — неудача с Ломоносовым её рассердила, и теперь у неё внутри всё зудело, так сильно хотелось выместить на ком-нибудь злость. Она подошла к Виктории, вцепилась ей пальцами в подбородок и прошипела: