Я поглотил половину кристаллов, благодаря чему поднялся с четвёртого на пятый ранг. Другую половину отправил Тенями в свой подпольный магазинчик кристаллов.
— Куда идём мы с Пятачком — большой, большой секрет… — напевал я, подходя к четвёртому по очереди Данжу. Досье говорило, что здесь обитали Жировики целого седьмого ранга. Трещину окружал деревянный забор. У ворот стояли смурные охранники. Завидев меня, они поморщились и зашептались. Я вежливо поздоровался и показал документы.
— Да знаем мы, что тебе разрешено, — проворчал один из охранников. — Слухи быстро разносятся.
Второй охранник пихнул его локтём в бок, открыл ворота и натянуто улыбнулся:
— Удачи.
Странно. Я покопался в памяти. Нет, вроде бы мы с ними никогда не пересекались. Гм, и как же я умудрился им насолить? Ведь мне явно здесь не рады. Я вызвал Тень Бронированной Сороконожки, чтобы она покрутилась рядом с охраной и подслушала разговоры, и шагнул в Трещину. Жировики — самые мерзкие монстры. И жилища у них отвратительнее некуда. В противовес своему названию, чудовища выглядели как худосочные лысые собаки, ходящие на двух ногах. Кожа у них была очень тонкой, моментально высыхала и рвалась. Поэтому они выделяли огромное количество сального фермента — жёлтый, липкий, масляный, он растекался по всему Данжу. Я призвал десяток Теней — они превратились в крылья и позволяли мне летать, не дотрагиваясь до мерзкой жижи. Жировики жили стаями и мыслили как единый улей. Они не владели каким-то особенными способностями, просто их было много и каждый из них знал и видел всё, что знают и видят все остальные. Ну и как вишенка на торте — у них не было нервных окончаний. Они не чувствовали боли. А мои ранговые способности были против них бесполезны.
— Агр-р-р-р-р-р-р-рх! — дружно проревели Жировики и всем скопом набросились на меня. Я взлетел под потолок, уворачиваясь от клацающих челюстей, активировал энергетический доспех и атаковал. Только вот у Жировиков не было слепых пятен. Они все видели каждое моё движение. Я задел парочку тварей, но только из-за высокой скорости заклинаний — Жировикам просто не хватило прыти увернуться.
Как хорошо, что Жировики — очень тупые. Я с брезгливостью вытер с лица несколько капель жира и сотворил двадцать иллюзий в виде меня. Мои копии окружили меня плотной стеной со всех сторон. Я скрылся от глаз Жировиков. По моему приказу иллюзии начали швыряться «заклинаниями», и монстры бросились врассыпную, уходя от фальшивого огня. Я воспользовался разладом в стане врага — создал сотню энергетических стрел и обрушил их на головы тварей. Их черепа лопнули со звонкими хлопками. Жировиков в Данже было много, так что на место погибших быстро пришли новые монстры. Энергии на иллюзии и стрелы уходило много, и, когда, наконец, сдохла последняя тварь, я обессилел. Данж закрылся, меня выкинуло на поверхность.
Я рухнул на спину и принялся поглощать кристаллы. Восстановив магический резерв, я с кряхтением поднялся. Охранники всё так же стояли у ворот и следили за мной с завистью и неприязнью.
— Что-то не так? — хмыкнул я.
— Нет, ничего, — пробормотали они и отвернулись.
Четыре зачищенных Данжа, больше тысячи кристаллов — от третьего до седьмого ранга. Отличный улов! Можно отдохнуть и расслабиться. Ожидая, когда подъедет такси, я уселся прямо на пожухлую траву у обочины. Денёк сегодня был тёплый, земля прогрелась. Любопытный муравей забрался мне на кроссовок, и я стряхнул его травинкой обратно на землю. Но муравей не собирался сдаваться — снова оседлал ботинок. Я снова его сбросил. От противостояния с муравьём меня отвлёк телефонный звонок. Неизвестный номер.
— Алло?
— Ломоносов, навёл же ты сегодня суету, — устало проговорил Император. — Мне уже прилетело несколько жалоб.
— От монстров с того света? — пошутил я. — Простите, но мне казалось, убивать монстров — это моя работа.
Император раздражённо вздохнул:
— Признаюсь, я допустил оплошность. Недооценил тебя. И теперь все охотники стоят на ушах. Высокоуровневые Данжи закрываются слишком быстро. Конкуренция повышается, как и спрос на кристаллы. В нескольких Данжах царит полный аврал. Некоторые охотники чересчур болтливы… — он помолчал пару секунд и продолжил: — Я не думал, что ты действительно способен зачищать Данжи так быстро. Это всё меняет. Мне придётся изменить наш договор. Теперь ты можешь забирать только две трети всех добытых кристаллов. Одна треть будет идти на рынок, чтобы охотники не перегрызли друг другу глотки.
— Не могу сказать, что счастлив это слышать, — проворчал я. — Но понимаю. Справедливо. Это всё?
— Из предложенных тебе Данжей выбери половину. Желательно, чтобы они находились в разных районах и регионах. Не нужно делать как с Москвой и зачищать все Данжи подряд.
— Договорились.
В трубке раздались гудки. Как раз и такси подъехало. Я спрятал телефон и забрался на заднее сидение. Жадность, конечно, протестовала против ограничений, но мозгами-то я понимал — другие охотники могут и взбунтоваться. А Императору выгоднее иметь под своим управлением армию разношёрстных охотников, а не одного-единственного, пусть и Повелителя Теней. Но ничего — чтобы развиться до десятого ранга, мне хватит и половины Данжей.
Где-то над Москвой, это же время.
Гермес задумчиво смотрел вдаль и молчал. Афина раздражённо закатила глаза и процедила:
— Ты меня вызвал, чтобы сообщить, что ничего не нашёл?
— Ничего — тоже находка, — возразил Гермес. — Кто-то тщательно заметает следы. Но кое-чего он всё-таки упустил.
— Зацепка?
— Магический след. В Москве находится что-то принадлежащее Зевсу.
— Где?
— Пока не выяснил, — Гермес передёрнул плечами. — Приходится скрываться от славянских Богов. Им не нравится, когда заходят на их территорию. Но обязательно выясню.
В Центральной Америке, в глубине джунглей.
Койольшауки, Богиня Луны, дрожащими пальцами зажимала глубокую рану в животе. Она не удержалась на ногах и упала на своё жалкое убежище — шалаш из веток и листьев, в котором жила на протяжении последних лет. Ей было больно и страшно, но слёзы, стекающие из её глаз, были слезами горькой обиды. Она не могла поверить, что умирает! А как же надежда на славу, величие, мощь? Неужели она пережила столетия безвестности и позора, просто чтобы умереть как вшивая псина⁈ Она повернула голову вправо и со злостью рассмеялась. Изо рта пошла кровь, но Койольшауки продолжала надрывно хохотать. Её ненавистный братец, Уицилопочтли, Бог солнца и войны, сдох. На его шее темнели отпечатки огромной ладони. Посиневшее лицо, вываленный язык, выкатившиеся из орбит глаза. Если бы Койольшауки могла, она бы станцевала на его трупе.
— Помоги… — прохрипел чей-то голос. Из кустов выползла Тлальтекутли, Богиня земли. Огромная жабья голова бессильно болталась на длинном крокодильем туловище. — Помоги… Позволь мне съесть твоё сердце… Это затянет мои раны. Я смогу убежать… Ради нашего Пантеона… Помоги мне! Я сбегу и воскрешу наше величие… Я сделаю так, чтобы все узнали о твоей жертве!
— Нет уж, — выплюнула Койольшауки. — Если я умру, то вы все отправитесь за мной!
Тлальтекутли распахнула пасть, полную острых зубов, и попыталась откусить её руку, но Койольшауки из последних сил откатилась. В её ладонь словно сам собой опустился небольшой булыжник. Она крепко обхватила его пальцами и с яростью обрушила его на голову Тлальтекутли. С громким хрустом сломался череп.
— Умри, умри, умри! — кричала Койольшауки каждый раз, когда опускала камень.
— Какой пыл, какая экспрессия, — кто-то зааплодировал. Хотя почему кто-то? Койольшауки прекрасно знала имя своего убийцы. Перун опустился перед ней на корточки, взял за подбородок и повертел её голову вправо-влево. Он изучал её лицо как музейный экспонат. Наконец, он печально вздохнул и встал. — Как жаль, что все женщины в вашем Пантеоне невероятно уродливы.
— Я буду хорошей женой, — с пылом пообещала Койольшауки.